Норман. – Особенно рядом с Мией. Теперь, когда психолог разобрался с моей болезнью, я могу заняться работой».

Над ними лучился мягким пульсирующим светом исполинский шар монумента.

– Миа?

– Что?

– Теперь я знаю, чего хочу.

– Но он не знает, – сказал Флеминг.

– Ничего страшного, – весело ответил Нерал. – Он никогда не понимал по-настоящему, в чем его проблема. Ты нашел ответ. Не тот, какого он хотел, но наилучший. Замещение, отвлечение, сублимация – называй как хочешь. В основе своей это то же решение, что и направление садистских наклонностей в благотворное русло хирургии. Мы дали Норману его компромисс. Он все равно не знает, чего ищет, но при помощи гипноза мы внушили ему, что он найдет это за пределами города. Положи еду на вершину стены, так, чтобы голодающий не мог до нее дотянуться, и получишь невроз. Но если дать ему материалы для постройки лестницы, его энергия будет направлена в производительное русло. Норман положит всю жизнь на исследования и, может быть, даже сделает какие-нибудь ценные открытия. Он снова в здравом уме. Мы подвергли его превентивному гипнозу. И он умрет, веря, что выход наружу существует.

– Сквозь Барьер? Его нет.

– Разумеется нет. Однако Норман покорился гипнотическому внушению и поверил, что выход есть, дело только за тем, чтобы найти его. Мы дали ему материалы для постройки лестницы. Он будет терпеть неудачу за неудачей, но никогда не отчается. Он ищет истину. Мы убедили его, что он сможет найти ее за Барьером и что ему под силу отыскать выход. Теперь он счастлив. Он больше не раскачивает нашу шлюпку.

– Истина… – протянул Флеминг. – Нерал… Я тут подумал…

– Что?

– А Барьер существует?

– Но город ведь выжил! Ничто извне ни разу не проникло сквозь Барьер…

– Предположим, что Барьера не существует, – не сдавался Флеминг. – Как тогда выглядел бы город снаружи? Возможно, как реактор. Он непригоден для жизни. Мы не можем себе представить подлинный облик города, нам это под силу не больше, чем загипнотизированным горожанам. Вы стали бы соваться в реактор? Нерал, возможно, город и есть сам себе Барьер.

– Но мы ощущаем Барьер. И горожане ощущают…

– Ощущают ли? И мы – ощущаем? Или это тоже часть гипноза, часть, о которой нам неизвестно? Нерал… я не знаю. Возможно, Барьер существует, и, возможно, он исчезнет, когда истечет период его полураспада. Но представьте себе, что мы просто думаем, будто Барьер существует.

– Но… – Нерал запнулся. – Получается… Норман может найти выход!

– Мне тут пришло в голову… а что, если строители так и задумали? – сказал Флеминг.

Ниточка в будущее

Прием. Начальные процедуры выполнены. Я успешно включился в социальную структуру.

Хорошо. Связь установлена. Корис, тебе периодически будут поступать директивы и руководства…

Зазвенел телефон. Флетчер поплотнее закрыл глаза и сделал вид, что ничего не слышит. Он пытался вернуть приятный сон, но настойчивый звон все не прекращался. В полусне время будто бы растянулось, и Флетчеру казалось, что между звонками были долгие минуты покоя. А потом вновь: дзинь!

Наконец он выполз из постели, на ощупь прошел через комнату и после короткой заминки у двери добрался до телефона. Он поднял трубку и пробормотал что-то нечленораздельное.

– Корис, – раздалось в телефоне, – это ты?

– Вы ошиблись номером, – раздосадованно буркнул Флетчер.

Но не успел он бросить трубку, как голос снова заговорил:

– Хорошо. Мне не сразу удалось наладить связь. Прошла временная буря – по крайней мере, мы так думаем, однако возможно, что во всем виновато смещение крибов. Ты же знаешь, как тяжело поддерживать связь – почему ты так долго не отвечал?

В трубке надолго повисла тишина. Флетчер тупо покачивался с пятки на носок, ничего не соображая спросонок, слишком сонный даже для того, чтобы отодвинуть трубку от уха.

Голос снова заговорил:

– Плохая связь, да? Странно. Теперь-то хоть слышишь? Итак, тебе пора начинать делать заметки к диссертации. Вот тебе указание: купи «Трансстил», через два дня продай. Это обеспечит тебя деньгами на текущие расходы.

Тишина. И снова:

– Так. И помни о скромности. Старайся по возможности не фелкать соркинов.

На другом конце провода повисло долгое молчание. Флетчер проворчал что-то о неуместности шуток, повесил трубку и направился к кровати. Ему снилось, как он фелкает соркинов. Соркины напоминали соленые огурцы с голубыми глазами и в ярких красных кафтанчиках. Потом он увидел перемещение крибов – больших пауков, которые носились по берегу, как стайка леммингов…

Флетчер проснулся. Голова раскалывалась, будто с похмелья. Проклиная разыгравшееся воображение, он пошел в ванную – холодный душ наверняка взбодрит его. Он побрился, наскоро сообразил завтрак и открыл свежую газету. Акции «Трансстил», отметил он, шли по двадцать восемь с четвертью.

Флетчер отправился на работу в свое рекламное агентство и сделал несколько никуда не годных макетов. Однако потом удача все же улыбнулась ему: он договорился о свидании с Синтией Дейл, которая писала слоганы для одежды и парфюмерии. Рыжеволосая красотка Синтия обладала страстью к дорогим вещам и поразительной устойчивостью к выпивке. После работы они решили вместе пообедать, чему Флетчер был несказанно рад. За вечер его головная боль поутихла, к тому же Синтия держалась более раскованно, чем обычно. На следующее утро Флетчер лениво валялся в постели и вспоминал головку Синтии на своем плече и ее хрипловатый голос, подбирающий синонимы к слову «ароматный».

– Благоуханный, – предложил Флетчер.

– Заткнись, Джерри. Я почти нашла нужное слово…

– Я тоже. – Флетчер поднял бокал. – Обалденный.

Телефон зазвонил только в восемь. К этому времени Флетчер уже допивал кофе, старательно избегая резких движений. Его голова была набита заплесневелым сеном: он ощущал его привкус, оно заполняло всю черепную коробку, и это было отвратительно. От резкой телефонной трели перед глазами Флетчера заплясали цветные пятна.

Он поднял трубку:

– Мм, да…

– Доброе утро, Корис, – весело сказал голос. – Правда, тут еще ночь. Купил акции «Трансстил»?

– Что за дурные шутки? – вскипел Флетчер. – Я не…

– Тогда продай их завтра, – заявил голос. – По сто семь. Как тебе люди?

– Ненавижу людей, – отрезал Флетчер, но, похоже, на том конце провода ничего не услышали.

– Насморк в те времена – обычное дело. Если бы мы могли перемещать тела целиком, то заранее позаботились бы о прививках. Но тебе придется обходиться тем организмом, что имеется… Хотя, вообще-то, мы используем вполне здоровых особей. Если бы ты изучал медицину, мы бы отобрали для тебя больного, но раз ты занимаешься социально-экономическими вопросами…

Флетчер нажал на рычаг, однако связь не оборвалась.

– …Избавься от этого, – жизнерадостно щебетал голос. – От насморка и всяких мелких недомоганий